ПАВЛОВСК. Дворец и парк.
часть 1
Живописная местность, расположенная по берегам извилистой Славянки, в середине XVIII века часто служила угодьем для придворной охоты. В ту пору эти места были населены мало, леса изобиловали дичью, а река Славянка и пруды - рыбой. Деревянные охотничьи домики "Крик" и "Крак" стали первыми постройками, возникшими на месте будущего парка. Один из этих домиков сохранялся вплоть до начала Великой Отечественной войны. В декабре 1777 года охотничьи угодья на Славянке и имение (395 гектаров земли) с двумя приписанными к нему деревушками стали собственностью великого князя Павла Петровича. Вскоре же начались работы по благоустройству территории усадьбы, получившей название "село Павловское". К 1779 году на высоком берегу реки были выстроены два небольших дворца, которые предназначались для Павла Петровича и его жены Марии Федоровны. Первому из них дали название Паульлюст ("Павлова утеха"), а второму - Мариенталь ("Долина Марии"). Рядом с домами были разбиты цветники, проложены дорожки и аллеи. Славянку в нескольких местах перегородили запруды, поднявшие уровень воды и образовавшие тихие заводи; на их берегах появились разнообразные парковые сооружения - романтические хижины, беседки, декоративные вазы.
На первых порах строительная деятельность в Павловском не отличалась ни размахом, ни строгой системой. Лишь с 1780 года, когда к работам был привлечен архитектор Чарльз Камерон, история загородной усадьбы наследника престола вступила в новый этап. Камерона, шотландца по национальности, пригласили к русскому двору главным образом для работы по созданию ансамбля Царского Села. Но именно дворец и парк в Павловске стали крупнейшими произведениями Камерона - большого знатока античности, выдающегося теоретика и последователя знаменитого мастера итальянского Возрождения Андреа Палладио. Однако судьба его сложилась так, что до приезда в Россию ему не удалось за целые десятилетия построить ничего, ни у себя на родине, ни во Франции, ни в Италии. Уважаемый и почитаемый как ученый-исследователь, он был совсем неизвестен как архитектор-строитель. Лишь далекая Россия предоставила ему возможность в полной мере проявить свой талант на практике. Там творческие устремления Камерона попали на благодатную почву. Ее подготовило изменение идеалов и художественных вкусов русского общества, в частности под влиянием просветительской философии.
В полной мере коснулось оно и архитектуры. Еще недавно всеобщее восхищение вызывали роскошные, полные блеска создания растреллиевского гения, теперь они начинали казаться слишком вычурными, претенциозными, щедрость их украшений воспринималась как грубое и ненужное излишество, а идеал совершенства виделся совсем не в ослепительном великолепии бесчисленных украшений, а в гармонии, соразмерности строгих классических форм.
К моменту приезда в Россию Камерон находился в расцвете сил и таланта. Правда, не только юность, но и молодость уже прошла, однако до старости было еще далеко, и последующие десятилетия показали поразительную мощность творческого потенциала зодчего. Энергичный, честолюбивый, блестяще образованный - он владел итальянским, французским, английским и, разумеется, древнегреческим и латинским языками, - живо интересовавшийся и общественной жизнью и естественными науками, особенно математикой и астрономией, Камерон почувствовал, что наконец-то он сможет здесь, в России, доказать жизненность и плодотворность исповедуемых им художественных принципов. В Петербурге архитектор вскоре завоевал полнейшее доверие Екатерины II. Неудивительно, что архитектор очень скоро был завален многочисленными заказами, особенно в Царском Селе. Ценнейшими памятниками его искусства остались здесь Холодная баня, Агатовые комнаты и, прежде всего, Камеронова галерея - одно из редких сооружений, по праву носящих имя своего создателя.
Однако, работая в Царском Селе, Камерон был вынужден волей-неволей считаться с тем, что уже было создано до него. Сказочный Екатерининский дворец, возведенный Растрелли, был столь мощной архитектурной доминантой, что любая постройка вблизи него неминуемо должна была решаться в той или иной зависимости - пусть даже контрастной - от этого шедевра. В своих царскосельских постройках Камерон проявил не только выдающийся талант и высокое мастерство, но и удивительный архитектурный такт. Он был слишком большим художником, чтобы не отдать дань уважения - не словесного, а действенного - гению другого зодчего, пусть даже исповедовавшего принципы, далекие и чуждые ему. Но все же в формировании дворцово-паркового комплекса Царского Села Камерон не был первооткрывателем, он лишь продолжал - пусть с иных позиций и в ином стиле _ то, что было начато его предшественниками. Иное дело - Павловск. Здесь мастера ничто не связывало, все предстояло начать с самого начала. Очевидно, это было одним из главных обстоятельств, побудивших его согласиться с предложением возглавить работы.
Казалось бы, для Камерона не могла быть слишком заманчивой перспектива строить и оборудовать летнюю резиденцию для наследника и его семьи,- несомненно, архитектор отдавал себе полный отчет в тех трудностях, которые его ожидают. В Царском Селе он мог не стесняться в средствах, в Павловске же рассчитывать на щедрость Екатерины, относившейся к своему сыну более чем холодно, не приходилось; там расположение императрицы служило ему защитой во всякого рода конфликтах, неизбежных в любом деле, здесь владельцы усадьбы едва ли смогли бы помочь ему, даже если бы захотели. А конфликтов возникало немало. Камерон был слишком самостоятелен, решителен, уверен в себе, чтобы не нажить влиятельных врагов. Ему не прощали ничего: ни отсутствия опыта практика-строителя, ни доверчивости к подрядчикам, далеко не всегда добросовестным. В то время архитектор, составив проект и смету, заключал договор с подрядчиками, от которых во многом зависело практическое осуществление замысла. У Камерона было с ними много хлопот. Например, один из них, Луиджи Кавальяри, так недобросовестно сложил свод в одном из павильонов, что он обвалился.
Понимая, что его путь в Павловске не будет усыпан розами, Камерон тем не менее без колебаний согласился заняться здесь устройством дворца и парка - уж слишком заманчивыми были перспективы работы. В самом деле, ему предстояло не только построить дворец для наследника, но и распланировать и создать огромный садово-парковый комплекс с многочисленными аллеями, лужайками, цветниками, - словом, предстояло преобразить территорию, равную по размерам целому небольшому городу тех лет, доказав, что союз природы и искусства способен творить чудеса. Одна из особенностей Павловска - целостность и стилистическое единство комплекса, словно рожденного на одном дыхании, в едином творческом порыве вдохновения. В сущности, так оно и есть: ансамбль создан в сравнительно короткий срок и мастера, работавшие здесь, следовали в основном идеям одного художника, первого творца Павловска - Камерона.
Непросто ответить на вопрос, кто автор дворцово-паркового комплекса Петродворца или Пушкина: немало видных мастеров могли бы здесь по праву претендовать на главную роль. В Павловске дело обстоит иначе, здесь у Камерона нет соперников, его первенство бесспорно. Все главное: сам характер парка, основы его планировки, дворец, павильоны - задумано и в значительной мере осуществлено им. Это уже другим, как ему самому в Царском Селе, приходилось считаться с первоначальным замыслом, либо дополняя и развивая, либо - к счастью, реже - разрушая его. Разумеется, и для самого Камерона в Павловске существовали определенные предпосылки, во многом определившие характер творческого решения. Дело не только в том, что ему приходилось считаться и со вкусами заказчиков, и с их материальными возможностями. Главное в другом: как всякий чуткий художник, он не мог не учитывать национальных архитектурных традиций страны, где ему предстояло жить и работать, как и основных тенденций развития русского искусства тех лет. Наконец, он обязан был сообразоваться с самим характером местности, с особенностями ландшафта и природных условий. Извилистая лента Славянки, ее холмистые берега, образующие на редкость живописные уголки, поляны, перелески - вот важнейшие компоненты ансамбля, задуманного Камероном.
Может показаться удивительным, насколько глубоко почувствовал этот человек, совсем недавно приехавший из-за границы, национальный характер северного русского пейзажа. Быть может, ландшафт вокруг отдаленно напоминал ему уголки родной Шотландии,- во всяком случае, он навсегда полюбил эти места, и поразительное искусство, с которым выявлена здесь красота природы, - красноречивое проявление этой любви. Человек своего времени, Камерон, вне зависимости от политических и общественных симпатий, испытал в полной мере, подобно многим другим художникам, сильнейшее влияние просветительских идей Жан-Жака Руссо с его культом естественной природы. Не подчинять природу, а выявлять ее очарование - вот к чему стремился архитектор. Поэтому весьма распространенный в XVIII веке тип регулярных или французских садов с их прямыми аллеями, точно проложенными по линейке, аккуратными, тщательно подстриженными деревьями, геометрически четко распланированными цветниками был для него совершенно неприемлем, а между тем именно такими принципами отличались планировка и художественное решение Екатерининского парка в Царском Селе. Все должно было, по мысли Камерона, стать совершенно иным в Павловске. Пусть посетитель, попавший сюда, будет часами бродить по извилистым задумчивым аллеям и тропинкам, поражаясь непрерывной смене чарующих пейзажей, - и ничто не напомнит ему, как много создано здесь рукой человека! Пусть поразится он, проехав считанные версты из Царского Села, контрасту угнетенной и свободной природы! Иллюзия естественности была достигнута Камероном в Павловском парке в полной мере. Один из современников писал: "Сии угрюмые утесы, сии пенящиеся водопады, сии бархатные луга и долины, сии мрачные, таинственные леса кажутся первоначально творениями изящной природы, но они суть дело рук человеческих"...
В 1784 году определились основные композиционные центры ансамбля: в лесном массиве начали прорубать просеки - будущие парковые аллеи; на высоком холме было выбрано место для главного сооружения - Павловского дворца. Прославленные зодчие - Ч. Камерон, В. Бренна, Дж. Кваренги, А. Воронихин, К. Росси; скульпторы И. Прокофьев, М. Козловский, И. Мартос, В. Демут-Малиновский; художники-декораторы П. Гонзаго, Д. Скотти, А. Мартынов, Я. Меттенлейтер - в течении 50 лет работали над созданием Павловска. Их замысел осуществляли тысячи русских безвестных умельцев - крепостных крестьян и работных людей. В 1779 году по приглашению Екатерины II из Шотландии в Россию для работ в Царском Селе и Софии приезжает видный теоретик и исследователь античной архитектуры Чарлз Камерон, он в 1780 году и возглавляет работы по созданию дворцово-паркового ансамбля. Камерон наметил основную композицию парка, по его проектам были возведены центральный корпус дворца, несколько павильонов и мостиков.
Архитектурным центром Павловского ансамбля является Большой дворец, построенный в духе русского классицизма архитектором Ч. Камероном.
далее...
На первых порах строительная деятельность в Павловском не отличалась ни размахом, ни строгой системой. Лишь с 1780 года, когда к работам был привлечен архитектор Чарльз Камерон, история загородной усадьбы наследника престола вступила в новый этап. Камерона, шотландца по национальности, пригласили к русскому двору главным образом для работы по созданию ансамбля Царского Села. Но именно дворец и парк в Павловске стали крупнейшими произведениями Камерона - большого знатока античности, выдающегося теоретика и последователя знаменитого мастера итальянского Возрождения Андреа Палладио. Однако судьба его сложилась так, что до приезда в Россию ему не удалось за целые десятилетия построить ничего, ни у себя на родине, ни во Франции, ни в Италии. Уважаемый и почитаемый как ученый-исследователь, он был совсем неизвестен как архитектор-строитель. Лишь далекая Россия предоставила ему возможность в полной мере проявить свой талант на практике. Там творческие устремления Камерона попали на благодатную почву. Ее подготовило изменение идеалов и художественных вкусов русского общества, в частности под влиянием просветительской философии.
В полной мере коснулось оно и архитектуры. Еще недавно всеобщее восхищение вызывали роскошные, полные блеска создания растреллиевского гения, теперь они начинали казаться слишком вычурными, претенциозными, щедрость их украшений воспринималась как грубое и ненужное излишество, а идеал совершенства виделся совсем не в ослепительном великолепии бесчисленных украшений, а в гармонии, соразмерности строгих классических форм.
К моменту приезда в Россию Камерон находился в расцвете сил и таланта. Правда, не только юность, но и молодость уже прошла, однако до старости было еще далеко, и последующие десятилетия показали поразительную мощность творческого потенциала зодчего. Энергичный, честолюбивый, блестяще образованный - он владел итальянским, французским, английским и, разумеется, древнегреческим и латинским языками, - живо интересовавшийся и общественной жизнью и естественными науками, особенно математикой и астрономией, Камерон почувствовал, что наконец-то он сможет здесь, в России, доказать жизненность и плодотворность исповедуемых им художественных принципов. В Петербурге архитектор вскоре завоевал полнейшее доверие Екатерины II. Неудивительно, что архитектор очень скоро был завален многочисленными заказами, особенно в Царском Селе. Ценнейшими памятниками его искусства остались здесь Холодная баня, Агатовые комнаты и, прежде всего, Камеронова галерея - одно из редких сооружений, по праву носящих имя своего создателя.
Однако, работая в Царском Селе, Камерон был вынужден волей-неволей считаться с тем, что уже было создано до него. Сказочный Екатерининский дворец, возведенный Растрелли, был столь мощной архитектурной доминантой, что любая постройка вблизи него неминуемо должна была решаться в той или иной зависимости - пусть даже контрастной - от этого шедевра. В своих царскосельских постройках Камерон проявил не только выдающийся талант и высокое мастерство, но и удивительный архитектурный такт. Он был слишком большим художником, чтобы не отдать дань уважения - не словесного, а действенного - гению другого зодчего, пусть даже исповедовавшего принципы, далекие и чуждые ему. Но все же в формировании дворцово-паркового комплекса Царского Села Камерон не был первооткрывателем, он лишь продолжал - пусть с иных позиций и в ином стиле _ то, что было начато его предшественниками. Иное дело - Павловск. Здесь мастера ничто не связывало, все предстояло начать с самого начала. Очевидно, это было одним из главных обстоятельств, побудивших его согласиться с предложением возглавить работы.
Казалось бы, для Камерона не могла быть слишком заманчивой перспектива строить и оборудовать летнюю резиденцию для наследника и его семьи,- несомненно, архитектор отдавал себе полный отчет в тех трудностях, которые его ожидают. В Царском Селе он мог не стесняться в средствах, в Павловске же рассчитывать на щедрость Екатерины, относившейся к своему сыну более чем холодно, не приходилось; там расположение императрицы служило ему защитой во всякого рода конфликтах, неизбежных в любом деле, здесь владельцы усадьбы едва ли смогли бы помочь ему, даже если бы захотели. А конфликтов возникало немало. Камерон был слишком самостоятелен, решителен, уверен в себе, чтобы не нажить влиятельных врагов. Ему не прощали ничего: ни отсутствия опыта практика-строителя, ни доверчивости к подрядчикам, далеко не всегда добросовестным. В то время архитектор, составив проект и смету, заключал договор с подрядчиками, от которых во многом зависело практическое осуществление замысла. У Камерона было с ними много хлопот. Например, один из них, Луиджи Кавальяри, так недобросовестно сложил свод в одном из павильонов, что он обвалился.
Понимая, что его путь в Павловске не будет усыпан розами, Камерон тем не менее без колебаний согласился заняться здесь устройством дворца и парка - уж слишком заманчивыми были перспективы работы. В самом деле, ему предстояло не только построить дворец для наследника, но и распланировать и создать огромный садово-парковый комплекс с многочисленными аллеями, лужайками, цветниками, - словом, предстояло преобразить территорию, равную по размерам целому небольшому городу тех лет, доказав, что союз природы и искусства способен творить чудеса. Одна из особенностей Павловска - целостность и стилистическое единство комплекса, словно рожденного на одном дыхании, в едином творческом порыве вдохновения. В сущности, так оно и есть: ансамбль создан в сравнительно короткий срок и мастера, работавшие здесь, следовали в основном идеям одного художника, первого творца Павловска - Камерона.
Непросто ответить на вопрос, кто автор дворцово-паркового комплекса Петродворца или Пушкина: немало видных мастеров могли бы здесь по праву претендовать на главную роль. В Павловске дело обстоит иначе, здесь у Камерона нет соперников, его первенство бесспорно. Все главное: сам характер парка, основы его планировки, дворец, павильоны - задумано и в значительной мере осуществлено им. Это уже другим, как ему самому в Царском Селе, приходилось считаться с первоначальным замыслом, либо дополняя и развивая, либо - к счастью, реже - разрушая его. Разумеется, и для самого Камерона в Павловске существовали определенные предпосылки, во многом определившие характер творческого решения. Дело не только в том, что ему приходилось считаться и со вкусами заказчиков, и с их материальными возможностями. Главное в другом: как всякий чуткий художник, он не мог не учитывать национальных архитектурных традиций страны, где ему предстояло жить и работать, как и основных тенденций развития русского искусства тех лет. Наконец, он обязан был сообразоваться с самим характером местности, с особенностями ландшафта и природных условий. Извилистая лента Славянки, ее холмистые берега, образующие на редкость живописные уголки, поляны, перелески - вот важнейшие компоненты ансамбля, задуманного Камероном.
Может показаться удивительным, насколько глубоко почувствовал этот человек, совсем недавно приехавший из-за границы, национальный характер северного русского пейзажа. Быть может, ландшафт вокруг отдаленно напоминал ему уголки родной Шотландии,- во всяком случае, он навсегда полюбил эти места, и поразительное искусство, с которым выявлена здесь красота природы, - красноречивое проявление этой любви. Человек своего времени, Камерон, вне зависимости от политических и общественных симпатий, испытал в полной мере, подобно многим другим художникам, сильнейшее влияние просветительских идей Жан-Жака Руссо с его культом естественной природы. Не подчинять природу, а выявлять ее очарование - вот к чему стремился архитектор. Поэтому весьма распространенный в XVIII веке тип регулярных или французских садов с их прямыми аллеями, точно проложенными по линейке, аккуратными, тщательно подстриженными деревьями, геометрически четко распланированными цветниками был для него совершенно неприемлем, а между тем именно такими принципами отличались планировка и художественное решение Екатерининского парка в Царском Селе. Все должно было, по мысли Камерона, стать совершенно иным в Павловске. Пусть посетитель, попавший сюда, будет часами бродить по извилистым задумчивым аллеям и тропинкам, поражаясь непрерывной смене чарующих пейзажей, - и ничто не напомнит ему, как много создано здесь рукой человека! Пусть поразится он, проехав считанные версты из Царского Села, контрасту угнетенной и свободной природы! Иллюзия естественности была достигнута Камероном в Павловском парке в полной мере. Один из современников писал: "Сии угрюмые утесы, сии пенящиеся водопады, сии бархатные луга и долины, сии мрачные, таинственные леса кажутся первоначально творениями изящной природы, но они суть дело рук человеческих"...
В 1784 году определились основные композиционные центры ансамбля: в лесном массиве начали прорубать просеки - будущие парковые аллеи; на высоком холме было выбрано место для главного сооружения - Павловского дворца. Прославленные зодчие - Ч. Камерон, В. Бренна, Дж. Кваренги, А. Воронихин, К. Росси; скульпторы И. Прокофьев, М. Козловский, И. Мартос, В. Демут-Малиновский; художники-декораторы П. Гонзаго, Д. Скотти, А. Мартынов, Я. Меттенлейтер - в течении 50 лет работали над созданием Павловска. Их замысел осуществляли тысячи русских безвестных умельцев - крепостных крестьян и работных людей. В 1779 году по приглашению Екатерины II из Шотландии в Россию для работ в Царском Селе и Софии приезжает видный теоретик и исследователь античной архитектуры Чарлз Камерон, он в 1780 году и возглавляет работы по созданию дворцово-паркового ансамбля. Камерон наметил основную композицию парка, по его проектам были возведены центральный корпус дворца, несколько павильонов и мостиков.
Архитектурным центром Павловского ансамбля является Большой дворец, построенный в духе русского классицизма архитектором Ч. Камероном.
далее...
